Собинов, Л.В. [автограф]

Открытка с изображением Леонида Собинова в образе Лоэнгрина из одноимённой оперы Рихарда Вагнера.

1911 год. 13,5х8,5 см. В очень хорошем состоянии.

На лицевой стороне подпись Леонида Собинова и дата.

На оборотной стороне дарственная надпись от неизвестного собирателя В. Фёдорова в адрес коллекционера Николая Алексеевича Никифорова-Бурлюка: «Многоуважаемому Николаю Алексеевичу Никифорову, на добрую память, от собирателя материалов, посвящённых великому русскому певцу-артисту Л.В. Собинова, в дар его чудесной коллекции. В Федоров. 27-го марта 1950 года. Ленинград.»

Образ Лоэнгрина, рыцаря Грааля из одноимённой оперы Рихарда Вагнера, давно привлекал Леонида Собинова (1872-1934): на концертах он часто исполнял рассказ Лоэнгрина из четвертого акта. Артист очень обрадовался, когда администрация Большого театра решила поставить «Лоэнгрина» — премьера должна была состояться в декабре 1908 года.

По давно устоявшейся традиции оперную партию Лоэнгрина обычно пели драматические тенора: в исполнении большинства певцов Лоэнгрин представал перед слушателями воинственным и бесстрашным рыцарем, готовым завоевать Эльзу не столько любовью, сколько мечом. Считается, что такая трактовка больше всего отвечает замыслу Вагнера, писавшего свою оперу на основе древнегерманских сказаний и воплотившего в Лоэнгрине характер, близкий Арминию — одному из героев древнегерманского эпоса. До Собинова наиболее интересный образ Лоэнгрина на русской сцене создал певец И.В. Ершов, бывший одиним из лучших исполнителей сочинений Вагнера в России. Леонида Собинова ни один из Лоэнгринов, созданных на русской и западноевропейской сценах, не удовлетворял, его лишь более других, пожалуй, увлек его Мазини, который отошёл от «немецкой традиции, персонифицирующей в Лоэнгрине геркулесовского вида героев баварских легенд». Вслед за Мазини Леонид Собинов видел вагнеровского героя по-иному: не воинственным, зрелым мужем, а юношей, почти ровесником шекспировскому Ромео. Артист тщательно изучил клавира «Лоэнгрина» и литературные источники, которыми пользовался Рихард Вагнер при создании либретто, что ещё более укрепило его мнение об образе Лоэнгрина. Ему удалось доказать, что легенда о чаше Грааля восходит не к германским, а древнекельтским сказаниям, и что неверно «выставлять на первый план германский патриотизм и военный пыл Лоэнгрина».

Параллельно с работой над музыкальным образом Лоэнгрина Собинов тщательно ищет особенности грима и детали костюма. Он сознательно отказывается от рыцарского «панциря», который, по его мнению, лишил пластичности всех предыдущих исполнителей: в пластике Собинов видел одно из выразительных средств искусства оперного певца, начало создания сценического образа в опере. Собинов искал такой костюм, который напоминал бы облачение рыцаря, но в то же время подчеркивал бы подвижность, «текучесть» линий и юношескую гибкость. Артист специально научился владеть мечом и носить кольчугу. Это надо ему ещё и для правильного звучания голоса на сцене.

Слухи о том, что прославленный тенор Собинов взялся за работу над партией Лоэнгрина, считавшуюся драматической, возбудили всеобщее любопытство. Нашлись скептики, сомневавшиеся, хватит ли у артиста силы голоса и темперамента для создания образа Лоэнгрина, который при любой трактовке все же должен остаться рыцарем.

10 декабря 1908 года медленно поднялся занавес Большого театра. Перед зрителями раскрылся вид на берег и долину Шельды вблизи Антверпена. Под древом правосудия — Король Генрих, вокруг него саксонские графы и дворяне. Напротив — брабантцы во главе с Фридрихом фон Тельрамундом. Король Генрих пришел в Брабант с важными вестями. Истек последний день девяти лет, на которые был заключен мир. Враги вновь грозят войной. Брабант должен быть готов к борьбе за свободу родины. Но в Брабанте зреет смута. Тельрамунд, стремясь захватить престол, обвиняет принцессу Брабанта Эльзу в убийстве юного принца Готфрида, таинственно исчезнувшего. Спасти Эльзу может только «божий суд» — поединок Тельрамунда с рыцарем, который пожелает встать на защиту чести принцессы. Но кто согласится вступить в бой за честь и жизнь Эльзы? Глашатай вызывает незнакомого рыцаря выйти на бой. Перед зрителями в это время разыгрывалась драматическая история Эльзы, а за кулисами, в самой отдалённой части огромной сцены Большого театра, куда едва долетали звуки оркестра, среди нагромождения холщовых задников и кулис стоял Лоэнгрин — Леонид Собинов. На сцене вторично прозвучал трубный призыв, а на тихой глади Шельды появилась лодка, влекомая Лебедем, а в ней юный рыцарь в серебристой кольчуге, голубоватом шёлковом плаще, в стальном шлеме, из-под которого падали на плечи белокурые локоны — весь его облик полон необыкновенной мягкости, обаяния молодости и одухотворенности. И только тяжелый меч говорит о том, что он пришёл свершить бранный подвиг. В оркестре явственно звучит тема Лоэнгрина, которую зрители уже слышали в аккомпанементе сна Эльзы. Кристально-чистый, мягкий звук наполнил зал. И было в нем столько задумчивости, нежности и сосредоточенности, что каждому стало ясно: для этого рыцаря еще не существует ни Короля, ни Эльзы, ни предстоящего поединка — потому так проникновенно звучит голос, так сосредоточен взгляд юноши, провожающего Лебедя в обратный путь. Положив руку на тяжёлый меч, он стоял перед людьми, к которым пришел, чтобы восстановить правду.

Собиновский Лоэнгрин был настолько правдив, обаятелен и поэтичен, что заставил некоторых немецких певцов пересмотреть прежнюю трактовку героя оперы. В Лоэнгрине Собинов достиг вершин вокального и сценического мастерства.